Е.Ш. о том, зачем это все было сделано...

Над этим вопросом многие будут размышлять и дадут много ответов. Все они будут выглядеть логично. У меня, естественно, есть своя версия, которая совершенно не претендует на то, чтобы быть истинной. Но раз мы с вами так замечательно беседуем, я с вами ею поделюсь.

Для того чтобы остановить время. Попробую объяснить, что имеется в виду.
Я думаю, что те процессы, в том числе процессы трансформации ценностей, трансформации общественных взглядов, общественного мнения, которые мы наблюдали, были истинными. Я думаю, что мы не находились в плену иллюзий, когда говорили о том, что в обществе снижается насилие, снижается преступность; что новые поколения имеют другую ценностную картину; что компьютерные игры снижают насилие, а не повышают его; что вообще и насильственные преступления, и потребление крепкого алкоголя снижаются тем выраженнее, чем моложе страта, которую мы исследуем; имперская ностальгия уходит в прошлое.
А теперь переверните эту картину и представьте себя по другую сторону. Вот вы сидите и смотрите, как песок времени утекает у вас сквозь пальцы. Вам неизбежно наследуют — давайте говорить их языком — предатели. Ваши дети — предатели. Они не разделяют вашего взгляда на жизнь, они не разделяют ваш взгляд на мир, они не видят того, что вы видите так ясно. Вы последний защитник крепости. Они сдадут ее врагу, потому что они даже не считают его врагом. И сколько вы ни пытаетесь их как-то в этом убедить, они все равно не считают.

Многочисленная культурная публика сидит вокруг вас на безопасном расстоянии и смотрит, и говорит: «Ну давай, давай, мы подождем. Как ты помрешь, мы придем. Симпатии будущего на нашей стороне. Кумиры молодежи мы, а не ты. А ты сиди, пока сиди, чего нет. Мы не будем брать Кремль штурмом, просто подождем».
Год проходит, другой, третий. Все так же точно и продолжается. Одновременно хорошо, у вас в голове геополитика, соседняя страна вас беспокоит. Гондурас тревожит. Гондурас как-то разросся, совсем сильно тревожит. И вы понимаете, что еще немножко, еще чуть-чуть и все. И ваше историческое время завершится. Ваше окошко закроется. Вам скажут: «Ну, все, слезай. Сейчас придут следующие». А эти следующие неприемлемы для вас. Они никуда совершенно не годятся, с вашей точки зрения, они все погубят, все развалят.

«Он разобьет священные сосуды, он грязь елеем царским напоит, он расточит. А по какому праву?» Перечтите это. И представьте, что это не про деньги. Вас охватит ужас. Это ненависть к наследнику, вообще ненависть к живым за то, что им жить. «Мне время тлеть, тебе цвести». Человек разумный принимает это. Ласкает милого младенца, понимая, что «Да, мне время тлеть, а тебе процветать».
Но если вы устроены немножко по-другому и у вас есть в руках большой ресурс, вы можете сделать такую штуку. Вы можете на эти все грядущие поколения опрокинуть большую бетонную плиту, которая придавит их навсегда, по крайней мере, на обозримую перспективу. И того будущего, которое они хотели, у них не будет. А будет по-вашему, даже если вас уже в живых не останется. Потому что вы устроите такое здесь, вот это вот.
Вы внутри, понимаете? Вы внутри этой вашей крепости, которую вы охраняете, взорвете атомную бомбу. Да, в ней не будет жизни, но она будет радиоактивной, к ней никто не подойдет, и она останется, так сказать, не покоренной.

Не говоря о конкретном человеке, при всем уважении к нему и при всей мере его ответственности, а о целой страте, социально-демографической страте. Все видели цифры среднего возраста? Дело не в возрасте как таковом. Дело в определенной социальной принадлежности, определенном опыте и сформированном этим опытом мировоззрении. Если вы не можете принять естественный ход времени, как смириться-то с ним и при этом у вас есть власть, вы можете сделать такую штуку.
Мое объяснение такое. Это рабочая гипотеза, но она такая. Я вижу подтверждение ее много где, и в самих публичных рассуждениях о том, что сегодня надо, а завтра было бы поздно, еще чуть-чуть, и все было бы типа безвозвратно, «Мы должны были…»
Вот это ощущение утекающего времени, мне кажется, я давно его слышу. Я об этом говорила, когда мы говорили о всякой смене поколений, об этом мы говорили. Вот это ощущение, что как-то история идет не в нашу сторону, оно было, оно звучало достаточно внятно. Эта ненависть и отвращение к завтрему, потому что оно не такое, как мне надо, оно тоже звучало. Что не могло прийти в голову, это то, что можно пойти на такое ради того, чтобы это, видимо, невыносимое чувство в себе каким-то образом заглушить.