Als die Nazis die Kommunisten holten...
Apr. 28th, 2020 02:42 amНа наших глазах убивают одну из последних профессиональных газет -- "Ведомости". Рулить ею назначен согласованный с администрацией Путина человек с говорящей фамилией Шмаров. Который недавно выразился (сейчас запись недоступна, видимо таки испугался публичной реакции) у себя в фейсбуке:
Андрей Шмаров
ДУМАЮ, ЭТА ПУБЛИКА
огорчится, узнай, что мой отец работал в Гулаге и вышел на пенсию в звании полковника, д.ю.н. и профессора.
Дарю тему моим добрейшим критикам на предмет очередной истерики.
Оно даже не стесняется. Вообще. Как, собственно, и царь, с его "поправками" в конституцию для öбнуления президентских сроков. Но дело не в этом. А в том, что эти самые профессиональные журналисты молчали, как рыбы об лед, когда громили коллектив ленты.ру. Когда уничтожались остальные СМИ, одно за другим. Потому что они -- типа вне политики.
Они молчали, и политика наконец пришла к ним. И уже некому вступиться за них.
Когда нацисты хватали коммунистов, я молчал: я не был коммунистом.
Когда они сажали социал-демократов, я молчал: я не был социал-демократом.
Когда они хватали членов профсоюза, я молчал: я не был членом профсоюза.
Когда они пришли за мной — заступиться за меня было уже некому.
Андрей Шмаров
ДУМАЮ, ЭТА ПУБЛИКА
огорчится, узнай, что мой отец работал в Гулаге и вышел на пенсию в звании полковника, д.ю.н. и профессора.
Дарю тему моим добрейшим критикам на предмет очередной истерики.
Оно даже не стесняется. Вообще. Как, собственно, и царь, с его "поправками" в конституцию для öбнуления президентских сроков. Но дело не в этом. А в том, что эти самые профессиональные журналисты молчали, как рыбы об лед, когда громили коллектив ленты.ру. Когда уничтожались остальные СМИ, одно за другим. Потому что они -- типа вне политики.
Они молчали, и политика наконец пришла к ним. И уже некому вступиться за них.
Когда нацисты хватали коммунистов, я молчал: я не был коммунистом.
Когда они сажали социал-демократов, я молчал: я не был социал-демократом.
Когда они хватали членов профсоюза, я молчал: я не был членом профсоюза.
Когда они пришли за мной — заступиться за меня было уже некому.